Блог Феофана Липатова

стихи

Февраль холодным ветром дует,
В снежинках, змейками завитых,
Над полем брошенным колдует,
И над деревнею забытой.
За зиму долгую отпето,
Помянуто, забыто вновь.
Сама ты помнишь ли про лето,
Не гонишь ли весенних снов.
Что радости в людских авралах,
В задёрганности мужиков.
Не прорыхлит тебя орало,
Зерно не ляжет в ряд стежков.
В заросших межах дохнут мыши,
Не прокормиться воробью.
Но кто твой тихий стон услышит?
Молитву скромную твою.
Зачахнет, памяти переча,
Уйдёт в отчаянный разброд.
Не будет в пыльный летний вечер,
Цветеньем радовать народ.

**
Я сегодня всё о грустном,
И не хочется смешить.
Коли радости не густо,
Надо грусть поворошить.
Вон, за колеёй разбитой,
Пень ободранный грустит.
Грустный свет луны пролитой,
Грустной тенью угостит.
Грусть в заброшенной тропинке.
За полоскою тропы,
Устоялась грусть в ложбинке,
И цветы её слепы.
**
Народ — размытое понятье.
И если по вождям судить,
Давно уж заслужил проклятье,
Сумев изрядно наследить.
Егор кивает на Ивана,
Ты выбирал, а я, мол_шиш.
Как выборы, я вечно пьяный,
А ты бумажками шуршишь.
Нас мент безграмотный по роже
Дубинкой бьёт за просто так.
Раз позволяем, значит тоже,
Цена нам ломаный пятак.
Вся власть зубата, как акула,
Везде укусы, словно строчки.
Салазки Родине загнула,
И катит задницей на кочки.
А мы от этого катанья
Сумели получить сполна.
Не от вина, не от питанья
Болят и брюхо, и спина.
Болят от ямы, от ухабы.
Да от укусов, от нырков.
И вновь беременные бабы,
Плодят наследство дураков.
Мы разве Родины достойны?
Боимся, жмёмся по углам.
На ужасы глядим спокойно,
А мир нас судит по делам.
Не правда, что не виноваты:
Доярка, конюх, тракторист,
Что вождь занюханный, когда-то,
Морил их голодом, как крыс.
Они вины своей достойны,
Не надо языки чесать.
Но, слава Богу, он покойный,
Всё можно на него списать.
Мол, не топили мы таланты,
Напрасно нас обидел свет,
А лишь враги да диверсанты,
В колючку красили рассвет.

**
Кто молитву творил, кто ругался безбожно.
Кто налитый стакан допивал у стола,
Кто чужие карманы проверял осторожно,
Кто последнюю совесть пропивал до утра.
Босиком, без сапог, без портов, без рубахи,
Заунывную песню тянул мужичок.
Кто-то морду скривив, приготовился к драке,
Кто-то шарил в штанах, видно был пятачок.
Как его не пропить, если зря завалялся.
Пусть корову продал, голодает семья.
тут дурак заводной, вдруг, откуда-то взялся,
Обыграл, облопошил, обчистил меня.
Вот такой кавардак бесшабашный и жуткий
На России моей по столетьям бредёт.
Где правитель любой не честней проститутки.
Меньше строит и правит, а больше крадёт.
Кровь людскую пролить не считает пороком,
И преступный свой лик очень гордо несёт.
И рыгает Россия от кровавых уроков.
Притеснителям в морды, лишь зубами плюёт.
Уж и личности нет в этом затхлом болоте,
Вся прекрасная поросль пойдёт под топор.
По привычной традиции вечно в почёте
Обнаглевший нахал, проститутка и вор.

**
Оплывает воск свечи,
Пламя робкое в ночи.
То колеблется, то гаснет.
Мы растерянно молчим.
В тусклом свете видим мы
Пробужденье мёртвой тьмы,
И за окнами позёмку
Коченеющей зимы.
Тихий треск свечи томит,
И молчание знобит.
От зимы ли мы промёрзли?
Может просто мы враги?
Было же в глазах тепло,
В отношениях светло.
Может, даже, мы любили,
Но куда же всё ушло?
Может рано огорчаться?
Может реже нам встречаться?
Может надо крепко в чём-то
Человеку разобраться?
Стало ли нам вместе хуже?
Стала ли дорога уже?
И настолько ли глубоко
Мы с тобою сели в лужу?
Может утомила вьюга,
Может кончились друзья?
Может, всё же, друг без друга,
Нам с тобой никак нельзя?

**
Сегодня умер человек.
так неожиданно и резко.
И, значит, кончен чей-то век,
Коль мы всё делим на отрезки.
А с ним ушёл и целый мир.
Всё то, о чём мечтал и мыслил.
И те, кого он так любил,
В прозрачном воздухе повисли.
Хотя среди друзей, родных,
Душа его ещё витает,
Он, словно, среди кущь лесных,
Ещё незримо обитает.
Мы можем верить или нет,
Всё, как умеем, понимаем.
Он видит сверху этот свет,
Хотя для нас неузнаваем.
Страдай, жалей иль не жалей,
Мы разделёны горем общим.
Родным утрата тяжелей,
Чем обретение усопшим.
Любим ты или нелюбим,
Но смерть всегда большое горе,
Ушло всё с именем твоим.
Не важно кто ты — Вова, Боря?
Одно лишь важно, человек,
В миру уже не повторится.
Короткий или долгий век,
С тобою вместе растворится.

**
Что так много ребятишек?
Столько радостных мальчишек.
В зал собрал ребят сегодня
Этот праздник новогодний.
Здесь ребята и зверята,
Обезьянки, негритята.
С ними рядом Дед-Мороз,
Весь кипит, как паровоз.

**
В десанте служит только ловкий,
Цена той службы высока.
Года суровой тренировки,
Всё ради этого броска.
Здесь, как сапёр, лишь ошибись,
И будет только смерть награда.
В ошибке собственная жизнь,
И жизнь друзей, идущих рядом.
Так места не давай тоске.
Тебе ли мужества лишиться?
Считай, что ты сейчас в броске,
Ошибки не должно случиться.
Вся сила твоего таланта,
Должна подняться сразу, вдруг,
Ведь ты не просто из десанта,
Где знамя парашютный круг.
В десанте служба не из лучших,
Но лучшее не выбрал сам.
Ведь не ногами по колючкам,
По пулям грудью прёт десант.
Бросок стремительный вперёд,
И весь он соткан из атак,
Хоть смелых пуля не берёт,
Но с флангов враг, и с тыла враг.
А встретить смерть, кому приятно?
Здесь время измеряют круто,
И лишь десантнику понятно,
Что стоит каждая минута.
Минута ценится вдвойне,
Минута стоит жизни целой.
Минута жизни на земле,
И годы отданные делу.

**
Замутила речку осень,
Усыпила лес и луг.
В подмерзающую просинь,
Выплыл света лунный круг.
Ёжатся в потёмках зори,
Голой полосой берёз.
Почернели копны в поле,
Уж скорее бы мороз.
Над селом порой вечерней,
Дождь холодный в сгустках тьмы.
После слякоти осенней
В радость первый снег зимы.

**
Круче волны, ниже облака.
Напитан солью румпель и борта.
Чайки плачут болью, как мечта.
Даль пустого горизонта,
одноглаза, как пират.
Как душа после ремонта,
Снова требует преград.
Для романтика дорога,
Чем труднее, тем милей.
Все мы тронуты немного,
На исходе чёрных дней.
На протоптанные тропы,
Опустилась тень тоски,
Как надорванные стропы,
Как зыбучие пески.
Человек-конфликт природы,
Укрощать, так дело- швах.
Позади его дороги,
Впереди теснины страх.

**
В думе кончилась бумага.
Нечем думать бедолагам.
Где же ты, заветная,
Бумага туалетная.

**
Есть в российском моём мужике
Удивительное постоянство.
Беззаботен, всегда налегке,
Совмещает с работой пьянство.
Может что-то прибить не туда,
Может что-то не то унести.
Это скромная простота,
Ты за это его прости.

**
Горды наследием отцы,
Но горестно вздыхают внуки.
Вы что же это, подлецы,
Нам ничего не дали в руки.
Ломились скопом в светлый мир,
Едва зализывая раны,
А вас, изношенный кумир,
Звал попросту-мои бараны.
Он всё старался устрашить,
Но только вы и в самом деле,
Успели чудо совершить,
Наблеять многое успели.
А ваши внуки, как синицы,
На чьё-то зарятся устало.
Знай, прут себе из-за границы,
Но им и этого всё мало.
**
На портьере влажного тумана,
Опускался вечер на луга.
Ворковала речка неустанно,
Исподволь точила берега.
Ивняк, привыкнув к этой песне,
Неспешно отходил ко сну.
Что в памяти его воскреснет?
Пусть вспомнит яркую весну.
темнели берега разводами,
Затих последней птицы вскрик.
Туман, устав висеть над водами,
Лёг на журчание, и сник.
Повисли облака, как глыбы,
И погрузились в глубину.
И только плеск голодной рыбы,
Будил ночную тишину.

**
Словно рысь на арену
С горделивой осанкой,
Вылетает на сцену
Не певица, а самка.
Вот включили «фанеру»,
И задёргалось тело.
Семенит не по делу,
И поёт неумело.
Скачет голое диво,
И несёт всякий бред.
Всё в ней, вроде, красиво,
Только голоса нет.
Скачет, как антилопа,
Диких воплей обвал.
Её голая Ж…,
Так и простится в зал.
Под агонию пьяных,
Обнаркоченных рож,
Бьёт её неустанно,
Похотливая дрожь.
Святто место не пусто,
Мокнут бедные стены.
Экскременты искусства,
Так и льются со сцены.

**